Имя Автуринского Ахмада (Эвтархойн Ахьмад) стало достоянием как литературы, так и устного народного творчества (илли, назма) уже в 50-х годах прошлого столетия. В начале ХХ века песни о нем привлекли внимание композитора Муслима Магомаева-старшего. Песни об Ахмаде Автуринском в исполнении сказителя А. Нучаева слушали и записывали в 1915-1916 годах юный Асланбек Шерипов и его братья. В конце 20-х-начале 30-х годов известный илланча (исполнитель народного эпоса на дечик-пондаре) Б. Сулейманов пел песни об Ахмаде Автуринском по радио. В 1930-х годах песня о нем впервые была опубликована в сборнике чеченского фольклора. Пожалуй, самую большую работу по сбору песен-сказаний об Ахмаде Автуринском проделал С. Эльмурзаев.
Ахмад родился в 1824 году в семье жителя аула Автуры Мохмада из чеченского общества гуной. Уже в юном возрасте Ахмад выделялся среди сверстников удалью, искусством наездничества, щедростью и благородством.
Один из оплотов чеченского сопротивления, аул Автуры был все время под прицелом многочисленных военных экспедиций царских военачальников. Но военному командованию царских войск не удавалось запугать непокорных чеченцев, в сердцах которых еще больше укреплялась ненависть к поработителям. Юный Ахмад часто участвовал в постоянных стычках с жестоким врагом.
Весной 1840 года, когда вся Чечня под предводительством имама Шамиля вновь поднялась на священную войну за свободу, войска генерала Граббе начали новый поход в Чечню. 27 октября 1841 года они взяли штурмом села Гелдаган и Автуры. Отчаянное сопротивление чеченцев заставило царские войска остановиться перед входом в горы.
В этих боях за родной аул Ахмад показал себя отважным, зрелым воином. В обнаруженной А. И. Гапаевым в 1986 году чеченской хронике 40-х годов XIX века, написанной на арабском языке, рассказывается о бое отрядов наибов Шоаипа-муллы и Хаджи-Мурата против войск генерала Мусы Ансадойн (Ансалтинского) у берегов реки Терек. Неизвестный чеченский летописец сообщает, как на вызов предводителей: «Кто понесет знамя?» — из рядов войск, подобно льву, выскочил неизвестный юноша на коне. Это был Ахмад Автуринский.
По рассказам стариков, имя юноши стало широко известно в Чечне после сражения в Нохчи-мохке, в месте Коьжалган дукъ (начало июня 1842 года). В стане горцев неожиданно, как из-под земли появился неуловимый царский офицер, нанеся большой вред, он невредимым исчезал обратно. Раздраженные удачными вылазками русского храбреца, бывалые джигиты стали обсуждать план поимки офицера. Стоявший поодаль юный Ахмад, стесняясь своей смелости, робко предложил свои услуги. Оторопевшие от наглости юнца опытные воины высмеяли Ахмада, а затем с руганью прогнали юношу.
Воспитанный в чеченских традициях уважения к старшим, Ахмад тем не менее решил делом доказать свое право на голос в любом обществе. Юноша подстерег русского офицера и, вступив с ним в единоборство, в сабельном бою поверг врага! Коня и оружие противника 18-летний Ахмад отдал не в меру высокомерным джигитам.
Но не только воинская доблесть пылкого юноши прославила его имя. Храбростью, благородством, добротой и честностью молодой Ахмад завоевывает уважение и любовь народа. Дружеское расположение к Ахмаду питал и сам имам Шамиль, умевший выделять в народе достойных людей.
Особое место в эпосе об Ахмаде Автуринском занимает его дружба с известным на Тереке гребенским казаком. Песня об Ахмаде Автуринском подробно рассказывает о начале их трогательной дружбы в самый разгар Кавказской войны, в середине 40-х годов XIX века.
Двое молодцев — Автуринский Ахмад и казак влюблены в красавицу-казачку из Кизляра. Случайно оба молодца встречаются на невысоком хребте у Терека. Казак, увидев безмятежно спящего чеченца, не стал вероломно пользоваться случаем, напротив, отпустив своего скакуна пастись рядом с конем Ахмада и вытянув из-под чеченца половину бурки, лег рядом с ним. Ахмад увидел тяжелый сон: будто лошадь казака испугала его скакуна. Проснувшись, автуринец увидел, что сон был явью. Гордый Ахмад разбудил казака и пригласил хозяина лошади сразиться с ним в поединке. Удалой казак согласился. Соперники выбрали самое надежное оружие – сабельные клинки. Однако в самый последний момент перед поединком казак обратился к Ахмаду:
«Ты внимательно выслушай, терпения набравшись Испугавшись не сказано тебе, Автуринский Ахмад. Если ты, опередив, меня сразишь, «Казака убил Автуринский Ахмад» сказав, Уладят, тебе не подивятся. Если я успею, и от моей руки падешь, Если ты прославленный в стране добрый молодец,»Один казак убил Автуринского Ахмада» сказав –Имя твое предадут забвению, Автуринский Ахмад. На четыре стороны света ты знаменитый, добрый молодец, Автуринский Ахмад. Нами любимых, на нас смотрящих Девушек нет здесь, не вини меня. На тебя смотрящих нет этих чеченских девушек, На меня смотрящей нет этой городской кизлярки. Сердцем верными друзьями если, стать, Храбрость показать место еще будет. Наберись терпения, Автуринский Ахмад», -Сказав, когда вымолвил это казак, Согласился с ним Автуринский Ахмад. Руку пожав, друг друга к груди прижали, Друзьями стал и эти два молодца…
После просьбы своего друга поведать ему о цели своей поездки Ахмад рассказал ему, что он собирается жениться на полюбившейся ему кизлярке. Казак, несмотря на то, что эта девушка нравилась и ему, пожертвовал своей любовью ради святой дружбы и поехал с Ахмадом сватать прекрасную жительницу Кизляра. Казак сосватал ее и со словами доброго напутствия любви и мира провожает молодую пару домой (по преданию, от Кизляра до аула Устар-гардой). При расставании казак добавил:
«Ко мне ты придешь, когда захочешь, от твоего сердца сердце мерящим другом я буду. Меня не забывай, Автуринский Ахмад!»
Принявшую веру мужа прекрасную кизлярку родственники Ахмада называли ГIизларха (Кизлярка). До свадьбы, по обычаю, девушка жила у одного из друзей Ахмада, в доме жителя Малых Атагов Кадия (ныне его потомки Кадиевы). На свадьбу друга гребенский казак пригнал после удачного набега в затеречной степи 40 жеребцов. Вместе с другими друзьями Ахмада казак сопровождал невесту в свадебном эскорте от Малых Атагов до Автуров. На свадьбу с поздравлениями приезжал имам Шамиль.
В честь своего друга — казака Саньки Ахмад нарек своего сына именем Сату. У Ахмада были также четыре дочери.
В доме Ахмада жил его друг, беглый русский солдат Кузьма, ушедший из солдатской неволи (в селе Автуры до сих пор живут чеченцы — потомки Кузьмы).
В целях восстановления истребляемого войной народонаселения, укрепления границ, развития экономических и других связей имам Шамиль с 1842 года переселяет безземельных жителей нагорного Дагестана в Чечню. Обосновавшиеся в Автурах дагестанцы были наделены землей, построили дома, наладили с помощью чеченцев хозяйство и вскоре мало чем отличались от чеченцев, деля с остальными автуринцами все радости, беды и военные невзгоды. В Автурах поселились также семьи непокорных беженцев — мухаджиров из Тарков, Кумыкии и других мест, находящихся под властью царской колониальной администрации. Среди помогающих переселенцам был и Ахмад.
Ахмад остался в народной памяти защитником обездоленных, вдов и сирот. Молодой наездник все свои трофеи и военную добычу неизменно раздавал в пользу неимущих.
В составе отряда наиба Большой Чечни (вилайет Шали) Суаиба-муллы из Эрсеноя Ахмад участвует в разгроме войск графа Воронцова в Нохчи-мохке летом 1845 года. В этой кампании Суаиб-мулла героически погиб при преследовании царских войск.
Пребывание Ахмада на должности наиба пришлось на очень трудный период.
Среди таких людей был и Ахмад: Правление Ахмада во главе наибства отличалось мягкостью по отношению к наказуемым, защитой осужденных на казнь. По преданиям, Ахмад высказал имаму свое несогласие с тем, что тот нарушает шариат, приказав конфисковывать в пользу государства имущество казненных. Имущество после смерти приговоренного считается имуществом сиротским и изъятию не подлежит. Имам Шамиль был вынужден согласиться с доводами наиба. Недовольства чеченцев вызывало также то, что Шамиль, выдвинутый на должность имама Мехкан кхелом (Советом страны) Чечни, с молчаливого согласия лидеров Чечни практически распустил этот орган власти народа, заменив его своими людьми в Диван-хане.
Вмешательство Ахмада, пользовавшегося уважением имама, спасло от суда Шамиля одного из авторитетов религиозной оппозиции Имамата — Кунту-Хаджи Кишиева из Илисхан-юрта, открытые проповеди мира и покорности судьбе которого в военное время могли грозить большими неприятностями. Ахмад содействовал также побегу одного из осужденных мулл.
Очень сильно на молодого Ахмада повлиял случай, когда в перестрелке были убиты шестеро перебежчиков из аула Устар-Гардой. Ахмаду была объявлена кровная месть, хотя наиб приказал oткpыть огонь лишь после того, как перебежчики убили одного из всадников и отказались вернуться в село при условии прощения убийства.
Кровь убитых причиняла непрерывное страдание молодому наибу, мучившемуся сомнением, справедливо ли он поступил, отдав приказ стрелять.
Последовавший вскоре за тем открытый отказ Ахмада казнить семерых осужденных привел к тому, что Ахмад добровольно сложил с себя обязанности наиба в 1849 году. Талхиг, назначенный наибом вместо Ахмада, совершил смертную казнь осужденных.
Несмотря на отказ от должности наиба, Ахмад не отказывается от борьбы с царизмом и не теряет связи с Шамилем. В письме к Ахмаду, переданном ему через тайного дипломата — троюродного брата Ахмада Эвтархойн Агlа-Мирзу, имам благодарил Ахмада за деньги, скакуна, белого верблюда и другие подарки, добытые после разгрома лагеря неприятеля на берегу реки ГIойсу, и просил Ахмада вернуться на должность. В ответном письме Ахмад благодарил за приглашение, но заявил, что возвращаются только покинутые невесты. Далее он писал, что имам может видеть его впереди своего наступающего войска и сзади — при отступлении. (Письма, сабля, ружье, пистолеты, подзорная труба Ахмада, хранившиеся в Автурах у Гапаевых, были конфискованы 22 февраля 1944 года.)
17 сентября 1852 года имам Шамиль двинулся с войском на крепость Грозную. Этим походам он хотел поднять в Чечне свой пошатнувшийся из-за военных неудач авторитет, принудить царское командование к оборонительной тактике и увести аулы мирных чеченцев из-под крепости в Имамат. Однако замыслы Шамиля были раскрыты, и его отряд попал в засаду. Обступаемый со всех сторон, он вынужден был пробиваться, неся потери в людях. В этом нападении на Грозную участвовал и Ахмад. Предания так рассказывают об этом событии.
Подкупленный царским командованием провокатор Мустайпин Мохмaд предательски заманил воинов под крепость Грозную, сказав известному наезднику из Сержень-юрта Эрсанойн Берду о том, что есть возможность похитить в крепости полковника. Не подозревавший предательства Берд передал это Ахмаду, и тот со своими друзьями Буга и Таду направился к крепости. На переправе через Сунжу, когда наездники находились в середине брода, по ним открыли перекрестный огонь. Приказав друзьям отступать, Ахмад сам стал отстреливаться и прокладывать себе дорогу шашкой. Автуринец получил тяжелое ранение в ногу (была перебита главная артерия), но от погони ушел. Истекая кровью, он поехал в аул Старая Сунжа (Соьлжа), но охрана села встретила его выстрелами. Одна из пуль попала Ахмаду в предплечье.
Отъехав немного, окровавленный и теряющий сознание Ахмад сошел с коня, расстелил бурку и прилег. Своего любимого коня отпустил. Стрелявший в Ахмада охранник (он был из тайпа ялхой) сообщил кровникам Ахмада, переселившимся в Старую Сунжу, о местонахождении их обидчика.
Кровники нашли Ахмада в предсмертных муках и сочли для себя унизительным совершать казнь. Они соорудили носилки, подняли носилки с Ахмадом на плечи и понесли в аул. Этот благородный шаг кровников остановили злые языки, которые кричали вдогонку:
— Он убил ваших людей, а вы еще взвалили его себе на плечи!
«Саблей нанесенную рану врачи залечивают, плохим языком нанесенная рана не заживает», — говорят чеченцы. Кровь бросилась в голову мстителям, омрачив их рассудок. Положив носилки, один из них взял у раненого саблю, обнажил ее и нанес удар, напополам рассекший плечо.
— Хорошо рубит сабля? — обратился он к Ахмаду.
— Да, хорошо. Ее носил достойный мужчина! — Это были последние слова Ахмада Автуринского. В то время ему было всего 28 лет.
…Люди расступались и смотрели вслед траурной повозке, направлявшейся ко двору Ахмада. Братья Ахмада Гапа, Ета и Овхад с потемневшими от горя лицами отрешенно смотрели на покрытое буркой тело. Чермойн Цocap, шедший рядом с повозкой, бросил поводья и с трудом, едва сдерживая нахлынувшие горестные чувства, внезапно охрипшим голосом произнес:
— Нет больше нашего Ахмада!
Воздух пронзили стоны. Женщины зарыдали.
Статная, красивая жена Ахмада Г1изларха словно окаменела. День превратился в ночь.
Имам Шамиль с горечью встретил известие о потере мужественного автуринца. Суд Шамиля, рассматривавший жалобу по одному и тому же делу только paз в год, четыре раза, с 1853 по 1857 годы, рассматривал обстоятельства гибели Aхмадa.
На кладбище селения Автуры, у Axмад-хутора, в скромной, но ухоженной могиле покоится его прах.
Народ чтит память своего героя — борца против царизма и любит его за мужество и отвагу, за честь и доброту, за твердость слова и чистоту поступков, за верность мужской дружбе, которой он дорожил, и чеченскому народу, который он любил больше жизни.